Limbus. Серия статей об антропотехническом сумасбродстве. Статья вторая

Лимб (лат. - limbus) - рубеж, край. В католической теологии лимб это место, где находятся души умерших, не заслуживших спасения, не попавших ни в рай, ни в чистилище. В лимбе, например, находится Понтий Пилат М.Булгакова: «он не заслужил света, он заслужил покой».  

«Мастер и Маргариту» М.Булгакова называют Евангелием от Пилата. А ещё французский писатель Э-Э.Шмитт издал в 2000 году книгу с одноимённым названием. Евангелие от Пилата – это книга для современного человека, каким он стал после «восьми атак просвещения», соединившихся с «великими прорывами естествознания и техники» (П.Слотердайк). Итогом этих атак, говорит П.Слотердайк, стало «просвещенное ложное сознание», «больное просвещением сознание», поражённое цинизмом. Ибо нет в нём веры и с «горчичное зерно» - и не только в Бога, но и в любовь, совесть, совершенства, правду, истину, честь… «Что есмь истина?» - вот фраза, олицетворяющая суть Пилата, и из всех евангельских образов он единственный, с кем может отождествить себя современный человек. Попав в лимб, Пилат изведал, что ИСТИНА ЕСТЬ, НО ОН ОТЛУЧЁН ОТ НЕЁ. Поэтому его «покой» беспокоен, омрачён ностальгией по подлинности, настоящему, а сам он находится как бы в забытьи, в призрачности своего существования.

Лимб – тот край и рубеж, на котором оказалось «освобождённое», «эмансипированное» Просвещением человечество. Это - место обитания полусуществ с полумыслями и получувствами. Место, где мы играем в людей, в себя, в жизнь и пр. Лимб - это место ожидания настоящего (подлинного), которое – как в пьесе «В ожидании Годо» - никогда не приходит.

В прошлой статье речь шла об антропотехниках – практиках изменения Homo sapiens, производства новых видов людей. Но кроме таких целенаправленно изменяющих природу человека практик, есть невольные последствия того направления развития цивилизации, которым мы идём. Для обсуждения этих последствий я воспользуюсь древнегреческим термином «фармакон» (в современный дискурс он был введен французским философом Ж.Деррида). Фармакон – это снадобье, являющееся одновременно и лекарством, и ядом. Это средство, призванное возместить какой-то недостаток, но наносящее невосполнимый ущерб тому, недостаток чего был возмещен. Скажем, мы возмещаем недостаток скорости устного счёта использованием калькулятора, а в результате вообще утрачиваем способность к устному счету, перестаём понимать, как осуществляется счёт (потому что калькулятор считает за нас, и нам остаётся только знать, на какие нажимать кнопки). Первыми забили тревогу древние греки, оценив многие изобретения цивилизации как искушения, соблазняясь которыми, человек утрачивает себя, свои фундаментальные способности. Цивилизация, которую мы создали – это гигантский фармакон, освобождающий нас от самих себя как людей – от здравого смысла, совести, вкуса, разума. Сбывается уже предсказание Вернора Винджа, сделанное в 1993 году. «Физическое вымирание может оказаться далеко не самым страшным, из того, что грозит человечеству. В постчеловеческом мире [искусственного интеллекта] останется множество ниш, в которых эквивлентная человеческой автономность будет востребована: встроенные системы в самоуправляющихся устройствах, автономные демоны низшей функциональности… Некоторые из таких человеческих эквивалентов… могут остаться весьма человекоподобными, хотя и специализированными, с узким профилированием, из-за которого в наше время их поместили бы в психиатрическую клинику». И речь идёт не только о фармаконах интеллектуальных способностей людей. Разве не медиа, руководствуясь политическими и экономическими интересами всяких «воротил», формируют (программируют) наше здравомыслие», наши вкусы, даже совесть? И они располагают для этого мощным арсеналом вооружений - так называемых «гуманитарных технологий» (hi-hume). На Древнем Востоке существовал термин «люди-орудия» (аналогичный индийскому «шудры»). Этим термином обозначались люди, единственное предназначение которых состояло в обслуживании общественно-политических и экономических систем, они представляли собой своего рода «домашних животных» (мысль, что первым «домашним животным» был человек, всё чаще высказывается антропологами). Современная цивилизация последовательно превращает людей в такие орудия, в обслуживающий персонал мегамашин - «сильного сверхчеловеческого» на языке В.Винджа. И упомянутые выше воротилы, которым кажется, что они «у руля», более чем кто-либо являются лишь «винтиками», «служебными программами» мегасистем.

Смысл вызова, перед которым состоит человечество, первым остро прочувствовал Б.Паскаль. Что он, человек – вопрошал Паскаль - в бесконечности [вселенной]? Кто вдумается в это, тот содрогнется, представив себя заключенным между двух бездн - бездны бесконечности и бездны небытия. И он, говорит Паскаль, исполнится трепета перед лицом этих бездн. Но у Б.Паскаля была опора. Да, писал он, человек всего лишь песчинка, «всего лишь тростник…, но он — тростник мыслящий. Все достоинство человека — в его способности мыслить». Сегодня же цивилизация лишает нас и этой человеческой привилегии. Сегодня искусственный интеллект и мегамашины предстают нам как внешнее нам всесильное сверхчеловеческое, перед которым ничто, разменная мелочь и разум людей.

Суть человеческой формы существования состоит в субъектности человека по отношению к обстоятельствам своей жизни и жизни в целом. В формулировке М.Фуко принцип субъектности гласит: чтобы получить доступ к Истине, человек должен измениться: таким, какой он есть, человек не имеет доступа к Истине. Человек должен измениться, чтобы получить доступ к Правде, Совершенству, Благу-блаженству, вообще к подлинным Смыслам. Ведь субъектность – это способность человека распорядиться обстоятельствами своей жизни, своей жизнью в целом, собой сообразно с их подлинным смыслом. И всегда предполагалось, что это изменение – плод духовного роста, умного делания, совестной рефлексии, взыскательного вкуса, мудрости. Практики и институты обретения субъектности до некоторых пор составляли ядро культуры. Сегодня же мы живём в иллюзии: чтобы получить доступ, достаточно научиться «нажимать на кнопки». Вот только о той ли Истине идёт речь в практиках субъектности, к которой мы получаем доступ, нажимая кнопки? Ведь Истина – то, что имеет смысл ответа на наши главные вопросы, а до этих главных вопросов надо вырасти (истина ответчива, говорил П.Флоренский). Мы входим в мир, в котором «сильное сверхчеловеческое» будет за нас распоряжаться обстоятельствами нашей жизни и, главное, нами, нашим разумом, совестью, вкусом, здравомыслием. Здесь грань, отделяющая нас от падения: суббота для человека или человек для субботы - цивилизация для человека или человек для цивилизации. Лишившись субъектности, мы перестанем быть людьми, окажемся в лимбе получеловеческого (недочеловеческого) существования.

Подлинный вопрос повестки сегодняшнего дня – как нам обрести субъектность по отношению к цивилизационным мегамашинам, как остаться людьми.