Нечаянная встреча за столиком в кафе. Из воспоминаний Всеволода Абдулова о Владимире Высоцком

Местом встречи с этим человеком было небольшое кафе в здании знаменитого Елисеевского магазина. Причём встреча состоялась случайно. Было это в начале нулевых годов...

Мой коллега, Станислав Оганян, как-то раз позвонил мне и предложил отужинать. Я закончил работу и направился к Елисеевскому магазину. Слева от входа сквозь огромную витрину можно было разглядеть ряд столиков со стульями и без - на одной единственной высокой ножке, намертво привинченной к полу. За этими столиками находился разный люд: местные алкоголики, успевшие собрать под вечер на тротуарах Тверской у прохожих мелочь, не очень обеспеченные представители интеллигенции, включая музыкантов, писателей, актёров, чиновники и клерки среднего звена рядом находившихся учреждений. Там всегда пахло старой доброй советской забегаловкой: пережаренными тостами, позавчерашним пивом, прогорклой селёдкой, аппетитными тёплыми волнами, исходящими из газовой печи, где подрумянивались куриные тушки.

Я вошёл, вертя головой в поисках товарища, и сразу же заметил его, сидящего за столиком вместе с каким-то крупного телосложения мужчиной. Они о чём-то оживлённо беседовали. Следуя своей интуиции, Станислав вдруг отвлёкся и сразу же поймал меня взглядом и махнул рукой, приглашая присоединиться. Я тоже махнул рукой и указал на прилавок мол, сейчас возьму что-то перекусить и подойду. Когда я "приземлился"  у их столика и разложил свою снедь, мне представили незнакомца по имени - Всеволод. Ок, я тоже представился, а затем принялся уплетать свой ужин - в тот день я не то чтобы не обедал, но даже не успел позавтракать. А Станислав и Всеволод продолжали беседовать, переходя на спор.

Говорили они о поведении какого-то мента, который, испугавшись за свою жизнь, под дулом пистолета сдал всех своих товарищей какому-то там бандиту. Станислав называл это подлостью, трусостью, а Всеволод - вынужденным актом во спасение себя и своей семьи. Мол, тогда время было тяжёлое, послевоенное, государство поднимало страну из руин, было не до людей. А люди, между прочим, голодали. Мужчин было мало - многие полегли на войне, иные ещё не вернулись из Германии и Дальнего Востока. В общем - на вес золота была каждая мужская душа. Пропади она, семья опускалась на самую низкую ступень социального уровня жизни, голодала в нищете. "Так в чём же тут виноват мент? - задавался вопросом Всеволод. - В том, что он не дал себя убить и не обрёк свою семью на голодную смерть?".

Я слушал, но потом вдруг подумал: "Да о чём это они, наконец?". Наверное очень громко подумал, так как приятели тут же замолчали и повернулись ко мне. На их лицах застыла хитрая многозначительная улыбка. "Узнаёшь этого человека?" - спросил меня Станислав. Я отрицательно покачал головой, но присмотревшись, вдруг чуть не подавился куском курицы - передо мной сидел сам Всеволод Абдулов, знаменитый киноактёр. Я тут же утвердительно покачал головой, дожёвывая курятину, и протянул ещё раз руку Всеволоду, мол, извините, что не признал сразу. "А ты что думаешь по поводу нашего спора?" - спросил меня Станислав. Я пожал плечами, мол, не знаю точно. Я уже стал понимать, что речь идёт об эпизоде из знаменитого кинофильма "Место встречи изменить нельзя", о том самом герое Всеволода Абдулова, который сдал Фоксу своих товарищей на квартире, где была организована засада.

Но потом всё же озвучил свою точку зрения: "Конечно, мента можно оправдать: он по сути никого и не сдавал - Фокс и так понял, что была организована засада и что МУР ведёт активную охоту за ним. Он же не стал в подробностях раскрывать все планы своих товарищей! Глупо было бы погибать при таких ничтожных обстоятельствах!" - заключил я. И, хотя на самом деле у меня тогда была другая точка зрения,  тем самым я просто хотел понравиться актёру, поддержать его, чтобы разговорить. И это у меня получилось - Всеволод откровенно делился своими впечатлениями о современном искусстве, кинематографии, считая, что больше половины произведений нужно выкидывать в помойку. Ему не часто, но всё же предлагали сыграть роль в каком-нибудь из современных боевиков или сериалов, но чаще всего он отказывался, так как считал, что это всё шняга, уничтожающая имидж актёра. "Будто и не было у нас за спиной никакой культуры великих наших писателей, поэтов, композиторов, режиссёров!" - заключил он с грустью.

Я слушал и даже не заметил, как разговор постепенно перешёл на Владимира Высоцкого. Ах да, они же в том фильме снимались вместе. Жиглов так жёстко поступил с продажным ментом - отобрал у него оружие и удостоверение, пристыдил при всех и отправил вон из МУРа. Но оказалось всё намного сложнее - выяснилось, что Владимир Семёнович "прессовал" в фильме своего самого близкого друга! Признаюсь, я мог перечислить до двух десятков друзей великого барда, но среди них не было Всеволода Абдулова, я просто что-то упустил, читая о Высоцком статьи и книги.

В следующие два-три часа я понял, что общаюсь именно с другом Высоцкого - Всеволод рассказывал об их знакомстве, о том, как вместе проводили досуг, как готовились к ролям в кино, в театре. Отчётливо помню его некоторые замечания. "Меня, после смерти Володи, а особенно спустя 10 лет после этого, раздражает то, что его образ шлифуют до неузнаваемости, как бронзовую статую до золотого блеска, вытравливая из него человека! - с горестью заметил Всеволод. - Или наоборот: в статьях, телесюжетах, биографических книгах акцентируют внимание людей на его запойность, наркозависимость и прочие. Это похоже на то, что вытворяют с Пушкиным и Есениным: один, оказывается, дикий скандалист и прелюбодей, а второй - пьяница и гуляка. Но, позвольте спросить, а когда это они успевали писать свои гениальные произведения, обогащая нашу культуру? То же вытворяют и с образом Володи, а он, между прочим, был невероятным трудоголиком. Почти все свои песни он писал долго, кропотливо, черкая и перечёркивая свои черновики! Володя был очень требователен к себе и к своему творчеству, поэтому-то и состоялся, как поэт, музыкант, как великий бард!". Что тут скажешь, не поспоришь!

Далее Всеволод бросил камень в огород тем, кто считали себя друзьями Высоцкого, мол, каждый теперь, кто однажды, даже мельком, встречался с ним, стал впоследствии называть себя его другом, получая от этого какие-то свои выгоды. "Но, ведь, это же отвратительно, такое недостойно уважения!". Досталось и настоящим друзьям Владимира Семёновича, например, Валерию Золотухину, который, по мнению Всеволода, был больше прагматиком, чем задушевным человеком. Ну, что же... это мнение Абдулова, и я больше видел ревность, нежели объективность, хотя... присвоение роли Гамлета в Театре на Таганке Золотухиным Высоцкий не простил, это всем известный факт. Но даже в этой истории есть и аргументы в пользу Золотухина, но я тогда не стал их приводить, зачем?

Всеволод рассказывал о Марине Влади, которую называл своим другом. Он сочувствовал ей и считал, что её истерзали журналисты, требуя комментировать факты из жизни Высоцкого, которых на самом деле никогда и не было. О себе актёр рассказывал немного. Было видно, что он отчасти разочарован в жизни. "Когда стареешь, - рассуждал он, - то к тебе постепенно начинают относиться как к гостю на этой земле, тихо, даже вежливо, но всё же отодвигают в угол жизни. Это потому, что мы однажды убили традицию глубокого уважения к старости и привлечения её ко всем сферам человеческой деятельности, как мудрецов, старейшин, судей и советчиков молодых и активных человеков!". И с этим поспорить было тоже трудно, хотя тогда я не совсем проникся смыслом сказанного, ещё был молод, не сталкивался сам с чем-то подобным. Да и сейчас, вроде, Бог милует... Что будет дальше, время покажет.  В последние годы, по слова Абдулова, он занимался исключительно озвучкой мультфильмов и  дублированием иностранных фильмов, а ещё, кажется, где-то преподавал. О своей дочке говорил с некоторым сожалением, о внуках с любовью, о зяте - с нелюбовью. Что-то у них там в семейном кругу происходило, но Всеволод не стал нас посвящать в это.

Мы, однако, тогда засиделись допоздна. Уже было собирались уходить, как Всеволод предложил написать моей жене записку, мол, я общался с ним, а не где-нибудь там прохлаждался. Я охотно согласился. В конце он написал: "С уважением и искренними пожеланиями счастья и благополучия! Ваш Всеволод Абдулов". Через несколько месяцев его не стало. Для меня это был шок, так как при той единственной нашей встрече он не показался мне тяжело больным... И теперь, когда я иногда перелистываю семейный альбом, мне попадается на глаза эта записка, я вспоминаю об этой встрече с благодарностью судьбе за то, что она дала мне возможность хоть и опосредовано, но прикоснуться к образу великого барда, одного из выдающихся зодчих нашей современной культуры.