Великие авантюристы | Часть 4: Черубина де Габриак

Эта статья - последняя среди моих статей об авантюристах. И эту серию я хочу закончить историей не политической, а ПОЭтической мистификации.

Звучит, конечно, странно. Ведь литература сама по себе в некотором смысле мистификация! Никто даже не требует от литератора приверженности реальности - если только он пишет не документальное произведение. То же касается и искусства вообще. Помните последнее нападение на картину? На сей раз "Иван Грозный и его сын". Причиной этого варварского поступка стало то, что преступник считает, что Иван Грозный на самом деле своего сына не убивал. На что критики ответили: "Художник мог написать картину "Иван Грозный спасает Пушкина от инопланетян", и все обсуждали бы, как положены краски, как расположен свет и т.д.". Также никого не возмущает картина "Княжна Тараканова", где она почему-то погибает от наводнения, которое в Петербурге случилось только через два года после ее смерти. И то, что она почему-то находится в тюрьме, одетая в бальное платье с декольте тоже никого не возмущает.

В поэзии тем более. Однако литературная маска прекрасной Черубины принесла немало неприятностей девушке из небогатой дворянской семьи Елизавете Дмитриевой.

Елизавета родилась в небогатой дворянской семье. Ее отец - учитель чистописания, умер от чахотки. Этим же недугом страдала и она сама. С семи до шестнадцати лет девочка была прикована к постели и на всю жизнь осталась хромой. Чем пользовались ее брат и сестра, ломая ее кукол. "Если ты хромая, то и куклы у тебя должны быть хромые!", - говорили они.

Однако жизненные испытания не помешали ей в 1904 году с отличием закончить гимназию на Васильевском острове, а затем и женский педагогический институт, где она изучила средневековую историю и французскую средневековую литературу. Что, как мы понимаем, пригодилось ей потом, когда вместо Елизаветы Дмитриевой появилась прекрасная и загадочная Черубина де Габриак.

Лето 1909 года Елизавета провела на даче у Волошина, в Коктебеле. Там море преподнесло девушке подарок - морского черта, выточенного из корня виноградной лозы. У него была одна рука, одна нога и добродушная собачья мордочка. Подарок Елизавете преподнес Волошин, с которым у нее начинался небольшой роман, которому вскоре предстояло стать творческим. Оба решили дать ему имя и выбрали "Габриах" - демона, защищающего от злых духов (искали по книге "Демонология"). Возможно, именно эта вещица подала обоим идею создания Черубины де Габриак - прекрасной аристократки французского происхождения.

Елизавета Дмитриева писала стихи и как-то Волошин привел ее к своему другу, Сергею Маковскому - редактору журнала "Колокол". Но стихи не показались Маковскому интересными, и он отверг их.

Возможно, тогда поэты и решили - если стихи Елизаветы Дмитриевой, дочери учителя чистописания, никуда не годятся, почему бы на свет не появится стихам французской аристократки Черубины де Габриак?

Кому принадлежала эта идея? Теперь уже не узнать. Можно предположить, что Волошину, который обожал подобные литературные мистификации.

Идея была трудна в том числе и потому, что это было не простое написание стихов под псевдонимом. Черубина де Габриак была одновременно и автором стихов, и персонажем, и историей. Но поэты взялись за этот эксперимент. Первым стихотворением, отправленным в журнал "Колокол" стало стихотворение, посвященное гербу Черубины - "Червленный щит в моем гербе и знака нет на светлом поле". Маковский был в восторге. Общество с огромным одобрением отозвалось на аристократические стихи, от которых веяло средневековой романтикой. Маковский и вовсе без памяти влюбился в Черубину, стал писать ей письма. Переписку их вел Волошин - ведь отвечать должна была не Дмитриева, а именно Черубина, и нельзя было позволить ей даже случайно "выйти из роли".

Маковский, сам того не подозревая, помог обоим авантюристам. Он гордился своей способностью определять по почерку судьбу человека и по почерку Черубины перессказывал Волошину ее биографию. И Дмитриева с Волошиным, как говорится, брали его замечания на вооружение, на ходу редактируя биографию Черубины. Так "выяснилось", что ее отец - француз из юной Франции, а мать русская и живет в Петербурге, но Черубина с ней не общается из-за ее давней измены отцу, и что воспитывалась Черубина в монастыре в Толедо. У Черубины стали появляться родственники, такие же вымышленные, как кузен-португалец, служащий атташе при посольстве, на которого ревнивый Маковский устроил настоящую охоту. И скрыться кузену помогло только то, что его не существовало в природе. Стихи за Черубину писала Дмитриева, а Волошин только подсказывал темы и выражения.

Все бы ничего, но стали происходить странные вещи - Маковский стал получать письма от Черубины, к которым ни Волошин, ни Дмитриева отношения не имели. Это заставляло Дмитриеву панически бояться разоблачений и появления настоящей Черубины, которая может призвать ее к ответу.

Интересны взаимоотношения Черубины и Дмитриевой. Именно - взаимоотношения. Дмитриева писала стихи, посвященные Черубине, и от имени Черубины - посвященные себе. Из них можно заключить, что Дмитриева по-своему любила свое творение, но и ненавидела за то, что прекрасная "дама под вуалью" в некотором смысле перекрыла ее саму.

Черубина не появилась, но разоблачение произошло - по некоторым сведениям первым правду узнал Михаил Кузьмин. Для Дмитриевой это оказалось ударом, но Маковский первым делом приехал к ней и заверил, что обо всем знал и просто дал ей возможность "закончить эту красивую поэму" (интересно, тогда зачем было ездить по всему Петербургу в поисках несуществующего кузена?).

Теперь к дуэли Гумилева и Волошина. Как ни странно, она не имела никакого отношения к Черубине, зато являлась результатом любовного треугольника вокруг самой Дмитриевой. Гумилев хвастался своим романом с ней, что возмутило Волошина. Он, может, и не был по-настоящему в нее влюблен, но, как ни крути, она была его творением. У нее был жених, и по законам чести того времени именно он должен был вызвать Гумилева на дуэль. Но он отбывал воинскую повинность. Волошин добился его согласия и прилюдно дал Гумилеву пощечину - отказаться от дуэли Гумилев теперь не мог.

Их дуэль стала последней дуэлью поэтов со времен Пушкина. Но, к счастью, не прервала жизни их самих. Вселенная помогла, защитив их обоих - Гумилев промахнулся, а пистолет Волошина дал осечку.

Дмитриева вскоре вышла замуж за инженера Васильева и уехала с ним в Туркестан. Там продолжала писать - в основном пьесы и детские повести. Снова обратилась к религии, но на сей раз это были не католические стилизации Черубины, а искренние размышления. Стала членом антропософского общества - мистического кружка, занимающегося вопросами духовного познания. Много занимается переводами. Проводит еще одну, правда незначительную мистификацию - цикл стихов "Домик под грушевым деревом" от имени китайского поэта.

В 1926 году ее ссылают в Ташкент, где она через два года умирает от рака.

А Черубина в ее жизни больше не появлялась.