Limbus. Серия статей об антропотехническом сумасбродстве. Статья четвертая

«Поскольку современность включает в себя процесс инициации человечества в абсолютно внешнее, теория, задачей которой является описание сущности современности, сможет найти достоверные и экзистенциально приемлемые формулировки, лишь став своего рода протоколом, фиксирующим процесс онтологического психоза. Современная эпоха, как эпоха систематических сдвигов границ, оболочных коллективных патологий и  эпидемических расстройств, нуждается в исторической антропологии прогрессирующего сумасшествия»

П.Слотердайк

Почему же люди так легко поддаются превращение себя в «человеческих эквивалентов», которых «в наше время (напомню, это написано Верноном Винджем в 1993 году) поместили бы в психиатрическую клинику»? Обсуждению этого вопроса посвящена четвертая статья.

Всё, чем кишат СМИ и интернет - мчащиеся к Земле астероиды, предсказания катастроф, апокалипсисов, экономических кризисов и эпидемий, заговоры мировой закулисы, насаждение суеверий, НЛО – всё это призвано свыкнуть человека с мыслью, что он находится в окружении и власти превосходящих его слепых, случайных, равнодушных к его существованию сил – колоссального бессмысленного внешнего. У Паскаля, содрогнувшегося перед бездной вселенной, была всё же «точка опоры»: да, в необъятном космосе человек всего лишь песчинка, «всего лишь тростник…, но он — тростник мыслящий», и «всё достоинство человека — в его способности мыслить». Мыслить – значит располагать субъектностью по отношению к миру, способностью распорядиться им, его силами и собой. Сегодня же осуществляется ликвидация субъектности, человек как субъект выводится из игры. Человека превращают в податливый материал для антропотехнических опытов, которые осуществляются под предлогом прогресса, глобализации, общечеловеческих ценностей и т.п.

Европейская история Нового времени - утверждает П.Слотердайк - это история преобразования пространства во внешнее. Символами этой истории стали Коперник как олицетворение необъятности космоса и Колумб как олицетворение географического внешнего. В обсуждаемом в статьях ракурсе главным и драматическим в этой истории является «катастрофа локальных онтологий» (П.Слотердайк). Поскольку условия существования людьми не даны нам природой, постольку люди всегда создавали сферы обитания себя людьми (собой). Жилище, семья, община (на Руси её не случайно называли миром), свой город, своя страна, свой (Божий) мир, в котором всё исполнено смысла – всё это сферы бытия людьми. Эти сферы и есть те локальные онтологии, о которых говорит Слотердайк. Это сферы специфически человеческих «прочных отношений» человека с другими людьми, с миром и с собой – отношений, в которых люди обнаруживают и являют себя Людьми. Экспансия внешнего, проникновение внешнего в эти сферы ведет к их эрозии, вследствие чего в мире не остается мест пребывания человека собой. «В ее (истории Нового времени) ходе все без исключения … страны становятся местонахождениями на поверхности шара, а все города, деревни и ландшафты трансформируются в транзитные пункты неограниченного движения (людей, товаров, капиталов) …. Люди Нового времени ощущают себя находящимися на краю (limbus), который «не является уже ни материнским лоном, ни убежищем» (П.Слотердайк). Раньше, вступая в семейную жизнь, клялись в вечной любви и мечтали умереть в один день. Сегодня, стоя под венцом, думают о разводе и заключают брачный контракт. Сегодня всё временно, всё – только транзитный пункт. Мир традиционного человека был четко разделён на сферы интимного и публичного, внутреннего и внешнего, эзотеричного и экзотеричного, интериорного и экстериорного. Сегодня границ нет. Всё – транзитные пункты, даже и сам человек.

Н.Носков выразил мироощущение находящегося на краю (limbus) человека строками:

«В этом мире я - гость непрошенный,

Отовсюду здесь веет холодом.

Hепотерянный, но заброшенный,

Я один на один с городом»

Можно ли представить, чтобы подобное написал А.С.Пушкин? Философы ХХ века заговорили о заброшенности человека в мир, затерянности в мире. Сегодня герой Джонатана Фоера («Жутко громко и запредельно близко») задаётся вопросом, когда это началось? Может быть, с С.Есенина, с его строк «в этом мире я только прохожий»? Может быть, с оскальдовского «Дориана Грея»? Или с «Демона» М.Лермонтова? С вопроса Б.Паскаля «человек в бесконечности - что он значит?».

З.Бауман определил наше время как эпоху текучести. Основной признак её – утрата прочных отношений, связывающих человека с людьми, с местом своей жизни, даже с самим собой. Эпоха вокзальных (транзитных) сообществ: все связи, все отношения случайны, ситуационны, временны. Единственная привязанность современного человека – к собственности (именно та из всех «прочных» отношений, с которой рекомендовал расстаться Христос).

Вторая черта времени – истребление смыслов. Бессмыслица, о наступлении которой вещал Ф.Ницше (см. первую статью), уже не на пороге, даже, нашего дома; достаточно включить ТВ, заглянуть в Интернет, и она проникает в наше жилище, становится частью нашего домашнего интерьера. Люди разучились быть наедине с собой, перестали быть собеседниками себе, им нечего с собой обсудить. Оставшись наедине с собой, они ощущают пустоту. Об этом свидетельствует множество исследований психологов и психиатров. Но это значит, что они не мыслят! Прочные отношения – это отношения, имеющие смысл. С некоторых пор слова любовь и секс стали почти синонимами. Но люди на протяжении всей своей истории думали, что любовь – отношение, имеющее исключительный смысл. А секс, в отличие от любви, нет.

Психиатры недавно открыли новую болезнь - Синдром Шоу Трумана – при которой человек уверен, что его жизнь представляет собой реалити-шоу (симулякр жизни, см. первую статью). На подозрение таким больным берутся все – они воспринимаются как находящиеся в сговоре участники этого шоу. Жизнь, воспринимаемая как шоу, это симулякр жизни. Подросткам, попадающим под влияние групп смерти или истязающим на камеру животных, бомжей и сверстников, свойственно такое же ощущение жизни: ведь в том, что проживается как шоу, нет ничего, что можно по настоящему ценить, и нет никаких нельзя.

Люди, говорит П.Слотердайк, превращаются в inclamans - массообразное, бесформенное, прасубъективное нечто. В этом состоит подлинное предназначение массовой культуры. «Для своих потребителей, пишет Слотердайк, она инсценирует возможность погружения в ритмическое шумовое тело, в котором критические функции Я … становятся излишними. Тот, кто как беспристрастный свидетель наблюдает жесты посетителей дискотек и участников саунд-парадов, должен прийти к выводу, что современная публика массовых музыкальных мероприятий ... жаждет, чтобы акустический молох увлек ее вовнутрь себя и чтобы она превратилась в его чреве в какое-то ритмизированное прасубъективное нечто». Это нечто (inclamans) реагирует только на лайки и жаждет минут славы. Недавно появилось новое определение человека – это существо, реагирующее на основания, на смыслы, имеющее дело с основаниями, которые, в конечном итоге, находит в себе как субъекте, выражающем себя в поступках, действиях. Но, кажется, это определение запоздало. «Сущностью» нового человека становится лайк-рефлекс. А.Шопергауэр в XIX веке заметил: «не будучи в состоянии обмениваться мыслями, люди перебрасываются картами». Сегодня они перебрасываются лайками. Русский физиолог И.М.Сеченов писал – мысль есть задержанный, остановленный рефлекс. Иной раз хочется воскликнуть «остановитесь», прежде чем «лайкнуть», хотя бы на минуту, и, быть может, родится мысль. Увы, лайк-рефлекс работает без сбоев.

И вот, среди этих транзитных и лишенных смысла существ, наставляется культ свободы! Но что есть свобода, не укрощаемая смыслом?

Так люди утрачивают иммунитет к антропотехническому сумасбродству. Они лишаются его потому, что им – с ликвидированной субъектностью - нечего противопоставить этому сумасбродству. И на место homo sapiens заходит какой-то другой вид существ …

Такими нас хотят сделать. Но такими ли мы хотим быть?