Казанское ханство. Образование Казанского ханства, присоединение к Руси

1. Летом 1437 года со стороны Услонских гор показалась группа всадников. Среди них выделялся один, на тонконогом аргамаке, в  ханских одеждах. Рядом с ним скакали трое таких же, помоложе и без знаков ханского достоинства. Их сопровождали десятка два всадников в панцирях и доспехах, и солнце отражалось на их шлемах с разноцветными кисточками на конусных макушках.

Хан остановил коня, приставив ладонь козырьком над глазами, долго смотрел на противоположный берег, затем, махнув рукой в сторону Казани, развернул коня…

Дозорный спохватился поздно; на солнце его разморило, да и, собственно, надобности в его службе уже давно не было никакой: кому нужен разрушенный и разграбленный полумертвый город с сотней-другой жителей, с коих нечего взять, кроме их жизней. А ведь сказывают старики, что была некогда Казань могучей и богатой; тысячи дворов окружали каменную крепость с мечетями и дворцами, у причалов на Итили и Казанке постоянно стояли суда с иноземными вымпелами, здесь и там слышалась разноголосая чужеземная речь, а главные улицы и базары города были так полны народа, что вьючному верблюду или даже ишаку с арбой было просто-напросто не пройти.

– Тревога-а-а, – донеслось с выстоявшей под таранами князя Юрия Дмитриевича башни-минарета, когда большое неизвестное войско уже подходило к озерам меж Итилью и Булаком. Бежать из города, даже мгновенно собрав нехитрый скарб, было поздно: у коней ноги не две, а четыре, – враз догонят. А потом тот, кто в седле спросит:

– Зачем бежишь? Значит, чуешь за собой вину…

Людей собрали на площади перед дворцом эмиров. За хана говорил его глашатай; глотка, как водится, луженая, слышно за версту. И узнали изумленные казанцы, что править ими будет, да продлит Всевышний дни его, великий хан Улуг-Мухаммед, и вся бывшая держава булгарская в ее границах есть ныне его улус со столицей в Казани. А поскольку стоит город в запустении и раззоре великом, то надлежит им, подданным его, работать, не покладая рук, дабы имела она вид, приличествующий ставке ханской…

Почти четыре десятка лет простояла Казань в запустении и разрухе. Не добрались до нее ни Батый, ни Булат-Тимур, только баскаки ордынские раз в год приезжали за данью, а затем, из-за дальности расстояния, переложили эту обязанность на совесть казанских правителей.

Но то, чего не удалось сделать великим воителям, сделал русский князь Юрий, коему, видно, не давала покоя слава знаменитого отца, Дмитрия Донского. В 1399 году он пошел войной на обескровленную булгарскую державу и, как писали русские летописи, «взя грады болгарския, по Волге стояше, Казань, и Болгары, Жюкотин, Кеременчюк… и вся те грады до основания раскопа… И на мало время смирися Казань и укротися, и охуде, и стояша пуста 40 лет».

Конечно, Казань не представляла из себя такую мрачную картину, какую описал в своей «Истории государства Российского» Николай Михайлович Карамзин. Не стояла она из одних развалин и хижин, и не несколько бедных семейств в них «укрывалось», а несколько тысяч. Карамзин вообще много напутал в своем сочинении…

Стоял почти невредим дворец эмиров в северной части Кремлевского холма; стояла дозорная башня-минарет, мечети, древние мавзолеи-усыпальницы и части каменных крепостных стен, ибо появились в результате археологических изысканий конца прошлого века неоспоримые доказательства, свидетельствующие об этом.

2. Улуг-Мухаммед родился в начале XV века. Отцом его был будущий хан Золотой орды Джалал-ад-Дин, а дедом – великий Токтамыш, дважды сидевший на ордынском престоле. Но держава рассыпалась на глазах: эмиры перестали признавать власть ханов, дворцовые перевороты шли один за другим – чингизидов было много, а престол – един. В результате дворцового переворота Джалал-ад-Дин погиб. Однако около 1425 года молодой Улуг-Мухамед был все же поднят на ханский престол и просидел на нем около 10 лет, покуда не был низложен собственным братом в 1436 году.

Взяв с собой трехтысячную дружину и сыновей, Улуг-Мухаммед выходит из Орды и удаляется в Крым, где основывает собственное независимое государство, официально признанное ордынским ханом Кичи-Мухаммедом. По некоторым сведениям Улуг-Мухаммед пытался отбить у брата Кичи-Мухаммеда ордынский престол, однако потерпел поражение, снялся  с Крыма и ушел на Русь, желая создать ханство уже в ее пределах. Великий князь Василий Васильевич потребовал от Улуг-Мухаммеда удалиться из пределов Руси. Мы, де, не для того вашим дань ежегодную платим, дабы вы еще на земли наши хаживали. Улуг-Мухаммед в ответ на это берет город Белев и здесь тоже начинает собирать собственное государство.

Василий Васильевич послал на Белев войска. Улуг-Мухаммед, желая решить вопрос мирным путем, прислал к воеводам русских полков, двоюродным братьям великого князя, своих послов.

– Я отдам вам заложником своего сына Махмутека, – сказали послы от имени хана, – и сделаю все, что вы требуете. Когда же Всевышний поможет мне возвратить державу ордынскую, то обязуюсь блюсти мир и дружбу с Русью и освободить ее от дани навечно.

Улуг-Мухаммед был человеком слова и чести; воеводы это знали, однако предложения хана отвергли: уж очень им нужна была слава победителей. И они получили славу, но только не победителей, а побежденных – наголову разбитые под стенами Белева, они позорно бежали, потеряв большую часть войска.

Это был триумф Улуг-Мухаммеда, как воителя. Можно было продолжать собирать новое государство, но хан, как отмечают источники, был умен и благоразумен и понимал, что великий князь не оставит его в покое, и вся история нового ханства со столицей в Белеве будет историей сплошных войн. И в 1437 году он оставляет Белев и идет на Среднее Поволжье, опять имея конечной целью образование собственного независимого ханства…

3. Хан начал с того, что поставил новые стены кремля, который стал занимать площадь около 130 тысяч квадратных метров. (Ныне площадь казанской цитадели составляет около 150 000 кв. м.). Стены эти, по свидетельству автора повести-летописи «Казанская история», сложены были «из велицех и толстых древесах дубовых; в стенах же сыпан внутре хрящ и песок и мелкое каменье. Толстина же градная… трех сажен». (То есть, более шести метров).

Конечно, стены Кремля построили не воины из трехтысячной дружины Улуг-Мухаммеда; для этой цели были использованы местные жители и те, кто стал приходить из разоренных близлежащих селений в город, – потому-то и были сооружены укрепления казанского кремля по типу булгарских: двойные стены с щебеночной забутовкой между ними и боевые башни по  периметру стен.

«В несколько месяцев, – пишет Карамзин, – Казань наполнилась людьми. Из самой Золотой Орды, Астрахани, Азова и Тавриды стекались туда жители, признав Махмета (так в русских летописях назывался Улуг-Мухаммед – Л.Д.) царем и защитником. Таким образом сей изгнанник капчакский сделался возобновителем или истинным первоначальником царства Казанского, основанного на развалинах древней Болгарии…».

Придав столице надлежащий вид и оставив ее на своего старшего сына Махмутека, Улуг-Мухаммед решает нанести упреждающий удар по Москве, скорее устрашающий, нежели военный.. в 1439 году он берет Нижний Новгород и с легкой конницей появляется под стенами Москвы, дабы таким образом договориться с великим князем, чтобы тот платил дань не Орде, а Казани.

Василий Васильевич в испуге бежит за Волгу. Однако Улуг-Мухаммед, имея задачей только напугать князя, но не брать его столицу, выжигает московские посады, опустошает закрома и сусеки Коломны и возвращается в Казань.

В 1444 году неугомонный Улуг-Мухаммед, «огненный дерзостию… и силен велми», – как писал о нем автор «Казанской истории», вновь пошел на Нижний Новгород, коий все казанские правители и до и после него считали своим улусом, взял его и зимовал в нем с 1444 на 1445 год. В январе 1445-го он послал войска на Муром, но те возвратились ни с чем, и Улуг-Мухаммед возвратился в столицу.

Он был могуч, силен и весьма сведущ в воинских делах, – так, правда, в иных выражениях, пишут о нем русские летописи. И все они в один голос признают за ним ум, честь и твердость данного слова…

Весной 1445 года Улуг-Мухаммед возвращается в Нижний Новгород и посылает из него войска под предводительством двух своих сыновей, Махмутека и Якуба, на Москву.

Великий князь решил встретить неприятеля близ Суздаля, на реке Каменке. Летом 1445 года, у Спасо-Ефимьева монастыря, он был разбит и вместе с двоюродным братом Михаилом Верейским взят в плен. «Москва, – писал Н.М. Карамзмн, – видела ее государей в злосчастии и в бегстве, но никогда не видела в плену. Ужас господствовал повсюду».

Василия Васильевича привезли к Улуг-Мухаммеду в Нижний Новгород (по версии «Казанской истории» – в Казань), где в ожидании огромного выкупа за него, три месяца хан и великий князь провели в беседах и трапезах.

1 октября 1445 года великий князь был отпущен, и в тот же день ночью произошло невиданное доселе явление – землетрясение, что послужило знамением скорых несчастий для обоих правителей: великий князь вскоре будет ослеплен и отстранен от престола, а великий хан падет замертво от руки собственного сына. Но это случиться чуть позже, а пока, «взя… откуп велик… множество злата и серебра» – как гласят летописи, Улуг-Мухаммед отпускает великого князя, обязав его «пристроить» в Москве и дать в «кормление» волости и города 500 бекам и мурзам, выехавшим с ним на Русь. От них пойдут потом многие русские дворянские роды. Кроме того, великий князь должен был выделить в Мещерских землях по реке Оке целый удел еще одному сыну Улуг-Мухаммеда, Касиму, которому московские и рязанские князья обязаны бы были еще и платить дань.

Надо признать, что великий князь все условия выполнил добросовестно (за что, собственно, и был наказан), а что касается дани, то она выплачивалась касимовским ханам даже какой-то период и после покорения Казани…

Махмутек просто упивался своей победой. «Доброхоты» нашептывали ему, что он – великий воитель, и негоже ходить ему на вторых ролях после отца. Что его отец, коему было всего за сорок, при таком-то отменном здоровье проживет еще лет пятьдесят, и не видать ему, Махмутеку, ханского престола, не предприми он каких-либо решительных действий. Кажется, приложил руку к заговору и пристроившийся к славе Улуг-Мухаммеда его брат Якуб, тезка младшего сына хана. Так или иначе, осенью 1445 года против возвращавшегося в Казань Улуг-Мухаммеда составился заговор, и, по сведениям «Казанской истории» он и его младший сын Якуб "оба ножем зарезаны от большаго сына своего Мамотяка" (так русские летописи именовали Махмутека), что, впрочем, было явлением нередким в те времена. На казанский престол садится Махмутек, и этим фактом заканчивается период образования Казанского ханства.